Когда произошел пивной путч. Фальстарт для фюрера. Как Гитлер Пивной путч устроил и проиграл. Национальная революция в пивной

90 лет назад произошел «Пивной путч», известный также как путч Гитлера и Людендорфа (Hitler-Ludendorff-Putsch ) — неудачная попытка захвата государственной власти, предпринятая ветеранской организацией «Kampfbund » во главе с национал-социалистом Гитлером и генералом Людендорфом 8-9 ноября 1923 года в Мюнхене. Всего 100 полицейских разогнали 3000 нациков. Позорный провал?
Но спустя 10 лет Гитлер, считавшийся до того маргинальным политиканом и демагогом, что-то типа германского Жириновского и Навального, пришел к власти с помощью демократических выборов.

Спустя 15 лет прошел инициированный нацистами еврейский погром - так называемая
Будут и парады, факельные шествия в Нюрнберге.
Правда, к 1945 году разбомбленная Германия лежала в руинах...

А спустя 90 лет - проходит так называемый "Русский марш". Дедушка Адик был бы доволен. Его идеи живут и побеждают в стране, "победившей фашизм"...

Но это всё будет позже. А пока что малоизвестный художник, бывший ефрейтор и политикан-популист пытался устроить путч, начало которому было положено в мюнхенской пивной...

1923 год запомнился Германии, как год кризисов. Это было обусловлено апатией из-за поражения в войне, кризисом в экономике и высоким уровнем инфляции. По стране прокатилась волна демонстраций и забастовок. Ситуация стала ещё хуже, после того, как французы оккупировали Рур. Социал-демократическое правительство, сначала призвавшее немцев к сопротивлению и ввергнувшее страну в экономический кризис, а затем принявшее все требования Франции, подвергалось нападкам и со стороны правых, и со стороны коммунистов.

В этих условиях Гитлер вступил в союз с правыми консерваторами-сепаратистами, находившимися у власти в Баварии, совместно готовя выступление против социал-демократического правительства в Берлине. Гитлер рассчитывал на бескровный захват власти, подобно тому, который произошёл в октябре 1922 года в Италии, когда фашистский лидер Бенито Муссолини легко захватил власть, объявив «поход на Рим». Гитлер надеялся на лёгкий захват власти, учитывая нестабильную ситуацию в Германии в 1923 году, кроме того на его стороне выступили герой Первой мировой войны генерал Эрих фон Людендорф и ветеранская организация «Кампфбунд». К тому же у Гитлера возникла иллюзия, что на его стороне - три высших руководителя Баварии: генеральный комиссар Густав фон Кар, начальник полиции Ганс фон Шайсер и командующий войсками Отто фон Лоссов.

Однако стратегические цели союзников резко разнились: первые стремились к отделению и реставрации дореволюционной баварской монархии Виттельсбахов, тогда как нацисты — к созданию сильного централизованного государства. Лидер баварских правых Густав фон Кар, провозглашённый комиссаром земли с диктаторскими полномочиями, ввёл в Баварии чрезвычайное положение; при этом он отказался исполнять ряд приказаний Берлина и в частности — арестовать трёх популярных лидеров вооружённых формирований и закрыть орган НСДАП «Фёлькишер беобахтер (народный обозреватель)». Однако, столкнувшись с твёрдой позицией берлинского Генерального штаба и начальника управления сухопутными силами рейхсвера фон Секта, лидеры Баварии заявили Гитлеру, что не намерены пока что открыто выступать против Берлина. Гитлер воспринял это как сигнал, что следует брать инициативу в свои руки. Он решил взять в заложники фон Кара и вынудить его поддержать поход.

Начало путча

Утвердившееся в российской историографии наименование «Пивной путч» - неловкий перевод с английского «Beer Hall Putsch» - «Путч пивного зала». Действительно, драматические события попытки государственного переворота, имевшего место 8 - 9 ноября 1923 года произошли в помещении пивного зала «Bürgerbräukeller ». Однако едва ли участники переворота были в этот момент особо пьяны: просторный мюнхенский зал «Bürgerbräukeller » служил в то время площадкой для общественных выступлений, люди приходили слушать ораторов.

Бюргербройкеллер в 1923 г.

Вечером 8 ноября 1923 года около 3000 человек собрались в помещении мюнхенского «Бюргербройкеллер» (Bürgerbräukeller ) — огромного пивного зала для того, чтобы послушать выступление фон Кара. Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины — генерал Отто фон Лоссов, командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Зайссер, начальник баварской полиции. Пока фон Кар выступал перед собравшимися, около 600 штурмовиков незаметно оцепили зал. Члены СА установили на улицe пулемёты, нацелив их на входные двери.
Лидер нацистов Адольф Гитлер стоял в дверях с кружкой пива в поднятой руке.

Примерно в 20:45 он бросил её наземь и, во главе вооружённого ударного отряда, бросился в середину зала, вскочил на стол, выстрелил в потолок из пистолета и в наступившей тишине прокричал: «Национальная революция началась!» Затем он обратился к изумлённой публике: «Зал окружён шестьюстами вооружёнными до зубов людьми. Никто не имеет права покидать зал. Если сейчас же не установится тишина, я прикажу установить на галерее пулемёт. Баварское правительство и правительство рейха низложены, образуется временное правительство рейха, казармы рейхсвера и земельной полиции захвачены, рейхсвер и земельная полиция уже выступают под знамёнами со свастикой!»

Фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер были заперты в одной из комнат. Гитлер с пистолетом убеждал их занять посты в новом правительстве, но безрезультатно. Не хотели, понимате ли...

Тем временем Шойбнер-Рихтер доставил в пивную генерала Людендорфа, героя Первой мировой войны, который до того ничего не знал о путче, но поддержал Гитлера. После приезда Людендорфа фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер объявили, что присоединяются к походу на Берлин. Гитлер провозгласил фон Кара регентом Баварии и заявил, что в тот же день в Мюнхене будет сформировано новое германское правительство, которое отстранит от власти президента Фридриха Эберта. Людендорфа Гитлер сразу же назначил главнокомандующим германской армией (рейхсвером), а себя самого — имперским канцлером.

Примерно в 22:30 Гитлер вышел из пивной, чтобы урегулировать стычку между штурмовиками и регулярными формированиями. В это время Лоссов попросился на улицу, дав Людендорфу «честное офицерское слово», что ему надо дать распоряжения в штабе, Кар и Зайссер также покинули пивную. Кар перевёл правительство в Регенсбург и издал прокламацию, в которой отказывался от всех заявлений, сделанных «под дулами пистолетов», и объявлял о роспуске НСДАП и штурмовых отрядов. К этому времени штурмовики под командованием Рёма заняли штаб-квартиру сухопутных сил в военном министерстве, но ночью здание осадили регулярные войска, верные правительству.

Бойцы отряда Рёма, захватившие здание военного министерства. Знаменосец — Гиммлер.

В этой ситуации Людендорф предложил Гитлеру занять центр города, рассчитывая, что его авторитет поможет переманить на сторону нацистов армию и полицию.

Марш по Мюнхену

В 11 часов утра 9 ноября собравшиеся нацисты под знамёнами со свастикой и военными штандартами колонной направились к центру города на Мариенплац, надеясь снять осаду с военного министерства. Во главе колонны шли Гитлер, Людендорф и Геринг, в составе марширующих было также несколько заложников. На Мариенплац к нацистам присоединился Юлиус Штрейхер, который узнал о путче и приехал из Нюрнберга.

Вначале немногочисленные полицейские патрули пропустили колонну, но когда демонстранты вышли на Одеонсплац неподалеку от Фельдхеррнхалле и министерства обороны, путь им преградили усиленные наряды полиции, вооружённые карабинами. Трём тысячам нацистов противостояло около 100 полицейских.

Одеонсплац (Фельдхеррнхалле) 9.11.1923

Гитлер призвал полицию сдаться, но получил отказ, после чего раздались выстрелы (данные о том, кто начал стрелять первым, противоречивы). В перестрелке погибло 16 нацистов, в том числе Шойбнер-Рихтер, и 3 полицейских, многие были ранены, в том числе и Геринг (по одним версиям - в бедро, по другим - в пах).

Геринг до того, как получил пулю кое-куда

Гитлер и другие путчисты бросились на мостовую, а затем пытались скрыться. Соратники посадили Гитлера в автомобиль, на котором он смылся с места перестрелки.

Людендорф остался стоять на Одеонплац и был арестован, позже он презирал Гитлера за трусость. Через два часа после этого сдался Рём.
Непосредственный свидетель тех событий, и. о. генконсула США в Мюнхене в то время Роберт Мёрфи в своих мемуарах писал: «когда началась стрельба… и Людендорф и Гитлер вели себя совершенно одинаково, как и подобает двум закаленным в боях солдатам. Оба одновременно бросились плашмя на землю, чтобы избежать обрушившийся на них град пуль. При этом телохранитель Людендорфа, маршировавший с ним рядом, был убит наповал, как и многие из сподвижников Гитлера» .

Последствия

Фотография с процесса по делу о "пивном путче"

Не получивший поддержки ни среди населения, ни среди военных (на что особенно рассчитывал Гитлер в связи с симпатиями к НСДАП видного военного, генерала Людендорфа), путч, таким образом, был подавлен. В течение нескольких дней после подавления путча были арестованы все его лидеры кроме Геринга и Гесса (они бежали в Австрию, Гесс позднее вернулся и тоже был осуждён). Участники шествия, в том числе и Гитлер, получили тюремные сроки различной длительности. Пятеро обвиняемых получили по 15 месяцев тюрьмы, еще четверо, включая Гитлера, были наказаны пятилетними тюремными сроками «за государственную измену». Сыграло свою роль то, что баварские судьи и прокурор старались не привлекать внимания к двусмысленному поведению Кара, Лоссова и других сепаратистов, во многом способствовавшему провокации путча. Гитлер так прямо и заявил на суде: «Одно несомненно: если наше выступление действительно было государственной изменой, тогда все это время Лоссов, Кар и Шайссер совершали государственную измену вместе с нами».

Кроме того, невозможно было отправить в тюрьму культового национального героя Людендорфа, игравшего в путче самую активную роль. Его суд предпочел оправдать. Поэтому и другие руководители мятежа отделались сравнительно мягким наказанием.

В тюрьме Ландсберг нацисты отбывали наказание в весьма мягких условиях — например, им позволялось собираться за общим столом и обсуждать политические вопросы. В Германии практически никт не сомневался, что путчистов выпустят. Спорили лишь о сроках... Но все-таки немножечко посидели, и в тюрьме Адольф Гитлер написал бо́льшую часть своей книги «Моя борьба». А уже в декабре 1924 года Гитлер был выпущен на свободу из Ландсбергской тюрьмы.

«Пивной путч», несмотря на его провал, прославил Гитлера. О нем написали все немецкие газеты, его портреты поместили еженедельники. Мюнхенский процесс способствовал росту популярности НСДАП. На выборах в баварский ландтаг нацисты получили каждый шестой мандат. А в германский рейхстаг на декабрьских выборах 1924 года прошло 40 депутатов от НСДАП. И уже в 1933 году Гитлер пришел к власти «демократическим» путем: его партия получила большинство голосов на выборах в рейхстаг, что дало ему право по конституции стать канцлером, то есть главой правительства Германии.

Погибшие в ходе путча национал-социалисты были позднее объявлены официальной пропагандой «мучениками». Флаг, под которым они шли (и на который, по официальной версии, попали капли крови мучеников), использовался в дальнейшем в качестве «священного» при «освящении» партийных знамен: на партийных съездах в Нюрнберге Адольф Гитлер прикладывал новые флаги к «священному» знамени, совершая, таким образом, ритуал «освящения» новых знамён. Нельзя не заметить кощунственной подмены нацистами христианского понятия мученичества в своих политических целях.

Парад на Кёнигсплац 1938 год. На заднем плане — Храмы почёта

9 ноября 1935 года саркофаги с прахом 16 нацистов, погибших во время пивного путча 1923 года, были перенесены на мюнхенскую площадь Кёнигсплатц. Здесь были построены два (северный и южный) Храма почёта (нем. Ehrentempel). Они располагались между Административным зданием НСДАП и Фюрербау. После Второй мировой войны американская оккупационная администрация расположилась в Фюрербау, а Храмы почёта были взорваны (в настоящее время сохранились их цоколи, заросшие плющом).

Административное здание НСДАП и южный Храм почёта

С 1933 по 1939 годы НСДАП ежегодно отмечала в зале Бюргербройкеллер годовщину путча с обязательным участием Гитлера. В последний раз, в 1939 году, зал был сильно повреждён взрывом бомбы, заложенной столяром Георгом Эльзером, пытавшимся совершить покушение на Гитлера.

С 1940 по 1943 годы, в связи с сильным разрушением Бюргербройкеллер, годовщина отмечалась в пивном зале «Лёвенбройкеллер» (сохранился до настоящего времени), а в 1944 году — в цирке «Кроне» (12 ноября 1944 года по случаю очередной годовщины в цирке «Кроне» выступил, по поручению Гитлера, не поехавшего в Мюнхен, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер).

«Лёвенбройкеллер»

После 1945 года Германия получила хорошую прививку от нацизма. Но по злой иронии судьбы уроки истории так и не были усвоены в стране, "победившей фашизм".

И в 1993 году "красно-коричневые", пытавшиеся устроить мятеж в Москве, отделались легким испугом. А ведь тогда горстка бойцов "Витязя" тоже сумела разогнать толпу погромщиков, которые впоследствии обнаглели и стали считать себя "героями", а кое-кто из главарей неудавшегося путча потом даже занимал высокие должности.

А в наши дни наследнички штурмовиков из мюнхенских пивных устраивают

В этот день в Германии Гитлер пытался захватить государственную власть с помощью пива...
Это оказалось невозможным, нужны деньги, водка и наркотики. Далее рассказ, как ветеранская организация «Kampfbund» во главе с национал-социалистом Гитлером и генералом Людендорфом, куролесили в Мюнхене и пытались взять власть в свои руки вооруженным путем.
Лозунг "На Берлин! " Был популярен и до второй мировой войны... в Германии.

КАК ЭТО БЫЛО
В 1923 году Германия была преимущественно аграрной страной все было сложно. Французская оккупация Рура, оскорбленная национальная гордость, инфляция, кризис.
Гитлер решил воспользоваться ситуацией, его вдохновлял пример похода Муссолини на Рим, и он решил сделать подобное с Берлином. Идея - создание сильного централизованного государства и никакого федерализма.

Лидер баварских правых Густав фон Кар, ввёл в Баварии чрезвычайное положение и отказался исполнять ряд приказаний Берлина (арестовать трёх популярных лидеров вооружённых формирований и закрыть орган НСДАП «Фёлькишер беобахтер» «Народный обозреватель»).
На тот момент влияние НСДАП в стране было незначительным, хотя зажигательные выступления Гитлера в баварских пивных, несомненно, множили ряды его сторонников.

Но у Гитлера была своя игра, из гадкого лебедя он планировал превратиться в белого...

Однако, столкнувшись с твёрдой позицией берлинского Генерального штаба и начальника управления сухопутными силами рейхсвера фон Секта, лидеры Баварии слились...

Гитлер воспринял это как сигнал, что следует брать инициативу в свои руки. Он решил взять в заложники фон Кара и вынудить его поддержать поход

Вечером 8 ноября 1923 года около 3000 человек собрались в помещении мюнхенского «Бюргербройкеллер» (Bürgerbräukeller) — огромного пивного зала для того, чтобы послушать выступление фон Кара.

Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины — генерал Отто фон Лоссов, командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Зайссер, начальник баварской полиции. Пока фон Кар выступал перед собравшимися, около 600 штурмовиков незаметно оцепили зал. Члены СА установили на улицe пулемёты, нацелив их на входные двери.

Адольф Гитлер стоял в дверях с кружкой пива в поднятой руке. Примерно в 20:45 он бросил её наземь и, во главе вооружённого ударного отряда, бросился в середину зала, вскочил на стол, выстрелил в потолок из пистолета и в наступившей тишине прокричал: «Национальная революция началась!»

Надо отметить - это было смело и решительно. Ниже на фото уже юбилейные речи...

Затем он обратился к изумлённой публике: «Зал окружён шестьюстами вооружёнными до зубов людьми. Никто не имеет права покидать зал. Если сейчас же не установится тишина, я прикажу установить на галерее пулемёт. Баварское правительство и правительство рейха низложены, образуется временное правительство рейха, казармы рейхсвера и земельной полиции захвачены, рейхсвер и земельная полиция уже выступают под знамёнами со свастикой!»

Фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер были заперты в одной из комнат. Гитлер с пистолетом убеждал их занять посты в новом правительстве, но безрезультатно. Тем временем Шойбнер-Рихтер доставил в пивную генерала Людендорфа, героя Первой мировой войны, который до того ничего не знал о путче, но поддержал Гитлера. Он успешный генерал который воевал в 1 мировую и против Франции и успешно против России, Именно он навязал СССР "Брестский мир"... такой позорный для нас от проигравшей войну Германии.

После приезда Людендорфа фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер объявили, что присоединяются к походу на Берлин.

Гитлер провозгласил фон Кара регентом Баварии и заявил, что в тот же день в Мюнхене будет сформировано новое германское правительство, которое отстранит от власти президента Фридриха Эберта. Людендорфа Гитлер сразу же назначил главнокомандующим германской армией (рейхсвером), а себя самого — имперским канцлером. Примерно в 22:30 Гитлер вышел из пивной, чтобы урегулировать стычку между штурмовиками и регулярными формированиями.

Лоссов попросился на улицу, дав Людендорфу «честное офицерское слово», что ему надо дать распоряжения в штабе, Кар и Зайссер также покинули пивную. Кар перевёл правительство в Регенсбург и издал прокламацию, в которой отказывался от всех заявлений, сделанных «под дулами пистолетов», и объявлял о роспуске НСДАП и штурмовых отрядов. К этому времени штурмовики под командованием Рёма заняли штаб-квартиру сухопутных сил в военном министерстве, но ночью здание осадили регулярные войска, верные правительству.

В этой ситуации Людендорф предложил Гитлеру занять центр города, рассчитывая, что его авторитет поможет переманить на сторону нацистов армию и полицию.

В 11 часов утра 9 ноября собравшиеся нацисты под знамёнами со свастикой и военными штандартами колонной направились к центру города на Мариенплац, надеясь снять осаду с военного министерства. Во главе колонны шли Гитлер, Людендорф и Геринг, в составе марширующих было также несколько заложников.

Гитлер не шел в первых рядах. Он подозревал чем все это может закончиться и берег себя для Германии...

На Мариенплац к нацистам присоединился Юлиус Штрейхер, который узнал о путче и приехал из Нюрнберга.

Вначале немногочисленные полицейские патрули пропустили колонну, но когда демонстранты вышли на Одеонсплац неподалеку от Фельдхеррнхалле и министерства обороны, путь им преградили усиленные наряды полиции, вооружённые карабинами. Трём тысячам нацистов противостояло около 100 полицейских. Гитлер призвал полицию сдаться, но получил отказ, после чего раздались выстрелы (данные о том, кто начал стрелять первым, противоречивы).

Марш по Мюнхену. Обратите внимание граффити на стене у открытки, там серп и молот.

В перестрелке погибло 16 нацистов, в том числе Шойбнер-Рихтер, и 3 полицейских, многие были ранены, в том числе и Геринг (в бедро). Гитлер и другие путчисты бросились на мостовую, а затем пытались скрыться. Людендорф остался стоять на Одеонплац и был арестован. Через два часа после этого сдался Рём.

Рём действовал грамотно и хладнокровно. На марше его не было, он захватил здание и ждал команд. Полиция начала действовать без раскачек, сразу же стреляя на поражение. Что бы не потерять боевиков в бессмысленной мясорубке, он приказал сдаться.

Непосредственный свидетель тех событий, и. о. генконсула США в Мюнхене в то время Роберт Мёрфи в своих мемуарах писал: «когда началась стрельба… и Людендорф и Гитлер вели себя совершенно одинаково, как и подобает двум закаленным в боях солдатам. Оба одновременно бросились плашмя на землю, чтобы избежать обрушившегося на них града пуль. При этом телохранитель Людендорфа, маршировавший с ним рядом, был убит наповал, как и многие из сподвижников Гитлера».

Не получивший поддержки ни среди населения, ни среди военных (на что особенно рассчитывал Гитлер в связи с симпатиями к НСДАП видного военного, генерала Людендорфа), путч, таким образом, был подавлен. В течение нескольких дней после подавления путча были арестованы все его лидеры кроме Геринга и Гесса (они бежали в Австрию, Гесс позднее вернулся и тоже был осуждён).

Адольф Гитлер жил у своегог хорошего знакомого приехавшегоо из Нью-Йорка Эрнста Ханфштенгля. Он и его супруга поучаствовали в Пивном путче вместе с Гитлером. Когда попытка провалилась, троица бежала в загородную усадьбу четы Ханфштенгль. Гитлер был вне себя от ярости. «Всё потеряно! - в отчаянии орал он. - Нет смысла продолжать бороться!». Он схватил пистолет со стола, но до того, как успел нажать на курок, Хелен выбила у него оружие. Через несколько дней дом окружили полицейские и Гитлер был арестован.

Гитлер перед судебным процессом. Участники шествия, в том числе и Гитлер, получили тюремные сроки различной длительности. Гитлеру дали 5 лет, но отсидел он всего ничего.

В тюрьме Ландсберг, где они отбывали наказание (в весьма мягких условиях - например, им позволялось собираться за общим столом и обсуждать политические вопросы). Ниже Гитлер на фоне тюремной решетки.

В тюрьме Гитлер смог "обрести себя". Обдумать тактику, уяснить недостатки. Именно тут он написал большую часть своей книги "Моя борьба" или "Майн Кампф".

ИМЕННО ПИВНОЙ ПУТЧ сделал Гитлера знаменитым на всю страну и Европу. Газеты стали печатать его мнение, процесс широко освещался в СМИ. Многие его идеи и лозунги казались людям привлекательными и справедливыми.

Погибшие в ходе путча национал-социалисты были позднее объявлены официальной пропагандой «мучениками». Флаг, под которым они шли (и на который, по официальной версии, попали капли крови мучеников), использовался в дальнейшем в качестве «священного» при «освящении» партийных знамен: на партийных съездах в Нюрнберге Адольф Гитлер прикладывал новые флаги к «священному» знамени, совершая, таким образом, ритуал «освящения» новых знамён.

9 ноября 1935 года саркофаги с прахом 16 нацистов, погибших во время пивного путча 1923 года, были перенесены на мюнхенскую площадь Кёнигсплатц. Здесь были построены два (северный и южный) Храма почёта (нем. Ehrentempel).

Они располагались между Административным зданием НСДАП и Фюрербау. После Второй мировой войны американская оккупационная администрация расположилась в Фюрербау, а Храмы почёта были взорваны (в настоящее время сохранились их цоколи, заросшие плющом).

Административное здание НСДАП и южный Храм почёта

Марка посвященная путчу.

Памятник погибшим во время пивного путча.

Этакая небесная земная сотня пивного путча.

С 1933 по 1939 годы НСДАП ежегодно отмечала в зале Бюргербройкеллер годовщину путча с обязательным участием Гитлера. В последний раз, в 1939 году, зал был сильно повреждён взрывом бомбы, заложенной столяром Георгом Эльзером, пытавшимся совершить покушение на Гитлера.

С 1940 по 1943 годы, в связи с сильным разрушением Бюргербройкеллер, годовщина отмечалась в пивном зале «Лёвенбройкеллер» (сохранился до настоящего времени), а в 1944 году — в цирке «Кроне» (12 ноября 1944 года по случаю очередной годовщины в цирке «Кроне» выступил, по поручению Гитлера, не поехавшего в Мюнхен, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер).

Награждение "Орденом крови".

Это была чисто партийная медаль, которой награждались участники «Пивного путча». Все медали пронумерованы и подбор кандидатов на награждение осуществлялся весьма тщательно. Лента ордена крови носилась под кнопкой правого нагрудного кармана мундира.
«Когда они пришли за коммунистами, я молчал — я не был коммунистом.

Когда они пришли за социал-демократами, я молчал — я не был социал-демократом.
Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал — я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за мной — уже некому было заступиться за меня».
Немецкий пастор Мартин Нимеллер, узник концлагеря Дахау

Кроме "Пивного путча в этот день была и "Хрустальная ночь"

9 ноября 1938 года нацисты убили более 90 человек, 30 тысяч евреев были схвачены и отправлены в концлагеря. Этих данных придерживается агентство Би-Би-Си, тогда как Радио «Свобода» сообщала о 400 погибших евреях, а некоторые еврейские информ-агентства (Jewish News One) сообщали о 2,5 тыс. убитых. Кроме этого сотни синагог были сожжены дотла, а тысячи витрин магазинов, содержавшихся евреями, разбиты - отсюда и возникло историческое название погрома.

Инфа и фото (С) разные места интернета.

В 1923 году Германия находилась в бедственном экономическом положении. Все чаще и чаще внутренняя государственная политика, проводимая в жизнь социал-демократами во главе с президентом Фридрихом Эбертом, подвергалась критике, как со стороны коммунистов, так и со стороны правых сил. В первую очередь такое положение дел сложилось из-за оккупации Францией промышленного района Германии - Рурских земель, из-за нежелания немецкого правительства выплачивать репарации. Несмотря на то, что власти призвали жителей оказывать всестороннее сопротивление французам, в конце концов, они согласились на выдвигаемые ими требования. Также правительство Германии, сформированное из представителей социал-демократической партии, не могло справиться с растущим уровнем инфляции. Это в дальнейшем послужило поводом к многочисленным забастовкам и демонстрациям, а также попытке государственного переворота, вошедшего в мировую историю как «Beer Hall Putsch». В России принято использовать термин «Пивной путч», хотя правильнее будет «Путч пивного зала». В некоторых источниках, события, произошедшие в Мюнхене в ноябре 1923 года, получили название Hitler-Ludendorff-Putsch (Путч Гитлера-Людендорфа). Именно с этого момента Национал-социалистическая партия, возглавляемая Адольфом Гитлером, начала свой путь к политическому главенству в Германии.

Эрих Фридрих Вильгельм Людендорф генерал-полковник немецкой армии, разработавший теорию «тотальной войны» (концепция мобилизации всех ресурсов нации для победы). Прославился после победы под Танненбергом («операция Гинденбурга»). С середины 1916 года и до окончания войны фактически командовал всей германской армией.

В 1923 году недовольные настоящим положением вещей национал-социалисты объединили свои усилия с властями Баварии, которые были представлены консервативными сепаратистами. Целью такого союза было свержение режима, который установили социал-демократы по всей Германии. В то время Гитлер был буквально вдохновлен событиями в Италии, когда фашистам во главе с Муссолини в 1922 году удалось фактически захватить власть в результате Марша на Рим.

Марш на Рим проходил с 27 по 30 октября 1922 года в Королевстве Италия. В его ходе произошла насильственная смена руководства страной, что создало предпосылки для захвата власти в 1924 году Национальной фашистской партии Бенито Муссолини.

Густав фон Кар руководил правительством Баварии с 1917 по 1924 годы. Позже являлся председателем Баварского Верховного суда. Являясь ярым монархистом, ратовал за автономию Баварии и децентрализацию власти. Возглавлял ряд монархических группировок.

Вечером 8 ноября 1923 года в Мюнхене в пивном зале Bürgerbräukeller собралось около трех тысяч человек, для того чтобы послушать речь комиссара Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним в зале находились и другие представители власти: генерал Отто фон Лоссов - командующий баварскими вооруженными силами и полковник Ханс фон Зайссер - начальник полиции Баварии. Во время речи представителей местного правительства штурмовики национал-социалистов в количестве шестисот человек незаметно окружили здание, которое фон Кар выбрал для своего обращения к народу. На улице были расставлены пулеметы, наведенные на входы и выходы из пивного зала. В дверях здания в тот момент стоял Адольф Гитлер, который держал кружку пива в поднятой руке. Примерно в девять часов вечера будущий фюрер разбил кружку об пол и во главе отряда из вооруженных соратников бросился между сидениями в центр помещения, где, запрыгнув на стол, выстрелил из пистолета в потолок и провозгласил собравшимся: «Национальная революция началась!». После этого Гитлер сообщил присутствующим жителям Мюнхена о том, что правительство Баварии и Республики с данного момента считаются низложенными, казармы вооруженных сил и земельной полиции захвачены, а солдаты рейхсвера и полицейские уже маршируют под национал-социалистическими знаменами со свастикой. Также Гитлер не забыл упомянуть о том, что зал окружен шестью сотнями боевиков, которые вооружены до самых зубов. Никто не имеет права покидать Bürgerbräukeller, а если собравшиеся не утихнут, то на галерее установят пулемет.

Начальник полиции и главнокомандующий вместе с фон Каром были заперты в комнатах, где Гитлер под угрозой физической расправы пытался заставить их выступить на Берлин. В это время в пивной зал вошел генерал-полковник Эрик Фридрих Вильгельм Людендорф, герой Первой Мировой Войны, в сопровождении одного из создателей национал-социалистической немецкой рабочей партии Шойбнера-Рихтера. До последнего момента Людендорфу ничего не было известно о планах Адольфа Гитлера, что он и высказал при всех с глубочайшим недоумением. Однако Гитлер, находившейся в тот момент в зале, не обратил никакого внимания на слова военного и вновь обратился к сидящим в зале баварцам. Было объявлено, что новое правительство будет сформировано в Мюнхене, генерал-полковник Эрик Людендорф был назначен тут же главнокомандующим, а сам Гитлер скромно провозгласил себя имперским канцлером. Все более распылявшийся лидер национал-социалистов потребовал признать свастику сегодня, в противном случае он обещал назавтра смерть сидящим в зале.

В это время фон Зайссер, фон Кар и фон Лоссов подтвердили свое участие в выступлении против правительства социал-демократов в Берлине. Около 22:00 Гитлер вышел на улицу, чтобы попытаться урегулировать конфликт, возникший между стянувшимися правительственными подразделениями армии и полиции с отрядами Гитлера. В это время штурмовики под командованием Рёма захватили штаб-квартиру сухопутных войск, но были окружены подразделениями регулярной армии, которая осталась верна правительству Германии. В этот момент Отто фон Лоссов сказал Людендорфу, что ему надо отлучиться в штаб сделать соответствующие распоряжения, при этом дав «слово офицера вермахта». Под разными предлогами удалось покинуть Bürgerbräukeller и Густаву фон Кару, и Хансу фон Зайссеру. После этого комиссар Баварии незамедлительно приказал перевести правительство в Регенсбург, а национал-социалистическую немецкую рабочую партию и штурмовые отряды Гитлера (СA) распустить и считать вне закона. Сам же Густав фон Кар отказался от своих заявлений, сделанных в пивном зале Мюнхена, и объявил их вынужденными, вытянутыми под дулом пистолета.

Одеонсплац (Фельдхеррнхалле) 9.11.1923

Бойцы отряда Рёма, захватившие здание военного министерства. Знаменосец — Гиммлер

Мюнхенский путч

После неудачной попытки поступить в венскую Академию изящных искусств, смерти матери и поражения в войне провал путча 1923 года стал четвертым событием в жизни Адольфа Гитлера, нанесшим ему тяжелую моральную травму. Из трех первых только в одном фюрер мог винить себя – он не смог посвятить себя архитектуре, потому что у него не было аттестата зрелости. Впоследствии он признавал, что таланта живописца у него не было, но хранил убежденность, что мог бы стать великим архитектором. Впрочем, он объяснял свой неуспех чужими происками – виноваты были несправедливое общество, режим Габсбургов и, конечно, евреи. В годы войны у него появилось много времени на раздумья, и он пришел к выводу: все зло – от ненавистного интернационализма. Пока он вместе с другими рисковал жизнью на войне, внутри страны действовали антинародные силы – марксисты и евреи, столкнувшие Германию в грязь и ставшие причиной ее военного поражения.

Начиная с Пазевалька, в его душе зрела глухая ненависть к предателям, желание покарать их и вернуть стране подобающее ей место. Он был такой не один. Правые националисты разделяли это устремление: демонтировать версальскую систему и вернуть Германии величие. Но, если между этими людьми не существовало принципиальных разногласий, они значительно расходились в понимании средств для достижения цели и выборе подходящего момента.

Мюнхенский путч похож на молнию, озарившую республику, разъедаемую разрушительными центробежными силами, и напоминал пародию на революцию, целью свергнуть правительство рейха или начать военную кампанию против французских оккупантов в Руре. Чтобы понять, как и почему вспыхнул Мюнхенский путч, необходимо проанализировать обстановку на трех разных уровнях – берлинская сцена, Бавария и Национал-социалистическая партия во главе с ее фюрером.

Общая обстановка

Оккупация Рура французами и бельгийцами 11 января 1923 года ускорила экономический, социальный, но главным образом финансовый кризис рейха. Чтобы надавить на Германию с выплатой задолженности по репарациям, президент Французского совета Реймон Пуанкаре решил занять Рур. Немецкий канцлер Вильгельм Куно – человек беспартийный, но пользующийся поддержкой «буржуазной коалиции», видел всего один выход из создавшегося положения – «пассивное сопротивление», то есть остановка производства в горнорудной и металлургической промышленности, а затем полное прекращение выплаты репараций (составлявших 132 миллиарда золотых марок), провозглашение незаконными всех указов, изданных оккупантами, и запрет выплачивать им пошлины и налоги. Французская инициатива сделала то, чего не могли добиться ни перемирие, ни Версальский договор, ни борьба за Верхнюю Силезию в 1919 году, – сплотила нацию в «священный союз». Даже так называемые веймарские партии – либералы, центристы и социал-демократы – осудили захватчика.

Однако за единым фасадом скрывались глубокие разногласия, продолжавшие отсекать левых от всех остальных партий. Синдикалисты и социалисты согласились с «пассивным сопротивлением» только ради того, чтобы воздвигнуть барьер на пути роста национализма; коммунисты поначалу придерживались своей прежней линии поведения: порвать с буржуазной политикой, заставить богачей выплатить репарации и с помощью СССР создать коалиционное рабочее правительство. В более конкретном плане они предлагали провести всеобщую забастовку. Но, так же как правых, их раздирали внутренние разногласия, которые с большим трудом пытался примирить Карл Радек – «око Москвы» в Берлине. Руководители партии выдвинули лозунг: «Бить Куно на Шпрее, а Пуанкаре – на Рейне». Позицию меньшинства высказала Клара Цеткин, представитель левого партийного крыла, феминистка и подруга Розы Люксембург: «Не завтра и не в светлом будущем, а уже сегодня, в бою с французским империализмом и немецким капитализмом, мы с непоколебимой верностью и неустанной энергией защищаем интересы великой нации трудящихся». Одновременно КПД попыталась перетянуть на свою сторону мелкобуржуазные элементы из реакционных и «фашистских» партий – этот термин как раз только что появился и имел большой успех. Попытки установить связь с французскими коммунистами не принесли результатов, с одной стороны, из-за отсутствия у французских рабочих интереса к Руру, с другой – из-за того, что немецким труженикам было слишком тяжело вести войну на несколько фронтов – во имя Интернационала, против французских захватчиков и против ежедневной нужды.

Но правые и центристские течения пассивное сопротивление должно было завести намного дальше, позволив наконец перейти к национальному возрождению, включающему в себя и укрепление военной мощи. По Версальскому договору армия Германии могла насчитывать не более 100 тысяч человек, но уже с 1920 года помимо регулярных войск начали создаваться отряды «черного рейхсвера». Их главным инициатором выступил генерал фон Зект.

С распространением кризиса в правых и ультраправых кругах, а также в армии все громче раздавались голоса в пользу диктатуры одного человека или директории. Военные видели в этой роли фон Зекта, в роли его помощников – группу экспертов и промышленников. Но «сфинкс», как его называли, стремился держать рейхсвер вне политики, сделав из него нечто вроде государства в государстве.

С момента вступления франко-бельгийских войск на территорию Рура численность немецких войск значительно выросла благодаря кредитам, открытым в рамках пассивного сопротивления. Армия получила 100 миллионов золотых марок и кредит на 300 миллионов для закупки оружия в Италии. Шла подготовка волонтеров, создавались отряды боевиков, способных вмешаться в дело в случае внутренних беспорядков; с 1923 года они превратились в отлично тренированные резервные части; формировались отряды обороны, призванные противостоять вторжению со стороны Польши или Чехословакии. От немецких земель требовали внести свой вклад в финансирование войск. Они реагировали по-разному, в зависимости от политической окраски местных правительств. Пруссия и Саксония, где правили социал-демократы, ответили отказом; Бавария дала положительный ответ.

Большинство населения воспринимало оборонительные мероприятия как предвестие новой войны, в том числе и потому, что сотрудничество между регулярной армией и нелегальными военизированными подразделениями вынуждало армию вступать на политическую арену. Фон Зект принял руководителей основных патриотических движений – генерала Людендорфа и Гитлера; судя по всему, их экстремизм не пришелся ему по душе. А вот встречаться с бывшим командиром знаменитого балтийского вольного отряда Росбахом он отказался наотрез. В конце концов Росбах очутился в Баварии, так же как капитан Эрхардт, чьи люди были замешаны в убийстве в 1922 году министра иностранных дел фон Ратенау, – он сам бежал из Лейпцигской тюрьмы до того, как его допросили. В сентябре 1923 года он командовал войсками на границе Баварии и «красной» Саксонии.

Экономическая и финансовая ситуация стремительно ухудшалась. Если в начале 1919 года инфляция имела свои положительные стороны, позволяя бороться с массовой безработицей, то теперь она достигла точки невозврата. Пассивное сопротивление обошлось в 3,5 миллиарда марок. В начале января 1923 года за доллар давали 7525 бумажных марок (курс на 4 августа 1914 года – 4,2 марки за 1 доллар); 1 февраля – 41 500 марок, 1 июля – 160 тыс. марок, 1 августа – 1 102 750 марок, 1 сентября – 91 724 250 марок. Даже самые дерзкие спекулянты, сколотившие себе на инфляции состояние, оказались под угрозой разорения. Цены окончательно сбесились, повсюду царили голод и безработица. В октябре – декабре 1923 года в стране насчитывалось 28,2 процента полностью безработных и 23,6 процента – частично занятых.

Нет ничего удивительного, что повсеместно вспыхивали беспорядки, особенно в крупных городах и на оккупированных территориях. Ситуацией немедленно воспользовались левые и правые экстремисты. Первые выступали против национализма, милитаризма и фашизма. Появились «пролетарские кентурии» – военизированные организации, в основном в Центральной Германии и в Рурской области. Прусский министр внутренних дел социал-демократ Зеверинг запретил их деятельность на всей территории страны. Правые экстремисты обрели второе дыхание. Немецкая партия свободы, основанная в декабре 1922 года, в феврале 1923-го поглотила Движение за великую Германию Россбаха, заткнув таким образом брешь, образовавшуюся в ноябре 1922 года в результате запрета Национал-социалистической партии в Пруссии, Бадене, Саксонии, Тюрингии и в Гамбурге. В день, когда французы входили в Рур, Петер фон Гейдебрек основал «Вервольф» («Оборотень») – группу из молодых солдат и ветеранов войны. Как и лига Оберланда, он занимался спортивным и нравственным воспитанием своих питомцев в духе volkishc – антикапиталистическом, антипарламентском и националистическом. Все эти движения открыто пропагандировали ненависть и отбрасывали всякую идею примирения между народами. «Ненависть у материнской груди. Ненависть в школе. Ненависть в церкви. Ненависть в казармах. Ненависть в сердцах. Ненависть в кулаках. Единая, великая, глубокая ненависть 75 миллионов немцев».

Перед подобными трудностями воля к сопротивлению выдохлась сама собой. В августе 1923 года кабинет Куно был замещен объединенным кабинетом под руководством Густава Штреземана – бывшего депутата от национал-либералов и президента ДВП. Возникла необходимость в правительстве «общественного спасения», поскольку к экономическим и финансовым неурядицам добавилась опасность отсоединения Рейнской области, Пфальца и даже Баварии.

Из ярого националиста Штреземан превратился в разумного социалиста. Он не видел иного решения, кроме как объявить 26 сентября 1923 года об окончании «пассивного сопротивления» и о вступлении в переговоры с Францией по поводу репараций. В июле 1924 года в Лондоне был заключен новый договор, ратифицировавший план Доса.

Финансовая катастрофа достигла кульминации; марка перестала быть конвертируемой. Центральный банк выпустил новую денежную единицу, обеспеченную золотом, – рентную марку.

Бавария

Приход к власти Штреземана и меры, предпринятые его правительством, послужили крайне правым предлогом для усиления смуты в Баварии. Возмущение баварцев достигло пароксизма во время «захвата Рура». Исключая сельских жителей, склонных к «бело-голубой» политике (цвета земли Бавария), население – мелкая и средняя городская буржуазия, широкие народные массы – высказывались за пангерманизм, расизм и антибольшевизм. Присутствовали и сепаратистские тенденции, поскольку баварская обособленность имела долгую историческую традицию. Самая мощная партия – БВП (Партия баварского народа), отпочковавшаяся от Католического центра, – призывала к федерализму; роялисты делали ставку на князя Зуппрехта Виттельсбахского, сына Людовика III. Большинство баварских политиков причисляли себя к «ячейке» немецкой буржуазии, призванной трудиться во благо возрождения рейха. Как мы уже имели возможность убедиться, эта земля стала прибежищем всевозможных экстремистов и врагов республики. В изобилии патриотических, военизированных и национал-активистских (термин, которым с одинаковым удовольствием пользовались и Эрнст Рем, и президент Баварского комитета Манфред фон Книллинг) движений следует выделить Ассоциацию патриотических организаций, лигу Оберланд и «Знамя рейха». По настойчивой просьбе Рема Гитлер после некоторых колебаний высказался за создание Трудового объединения патриотических боевых ассоциаций, чему посвятил длинную речь 19 апреля. В задачи объединения входило превратить Баварию в очаг немецкого возрождения посреди гнилого «марксистского рейха».

2 сентября движения, составлявшие ядро патриотических организаций, образовали Боевую лигу (Кампфбунд), впоследствии перешедшую под политическое руководство Гитлера и военное – подполковника Германа Крибеля. Наряду с этими крайне военизированными организациями существовала лига «Бавария и рейх», которую возглавлял доктор Питтингер. Исповедуя сепаратизм, она поддерживала тесные связи с австрийцами и французами, от которых получала финансовую помощь.

В подобной обстановке баварский правитель фон Лерхенфельд предпочел уклониться от исполнения закона о защите республике, принятого рейхстагом летом 1922 года и предусматривающего запрет на деятельность организаций, враждебно настроенных к республиканским институтам (вследствие чего в Пруссии и некоторых других землях была запрещена Партия нацистов – этот термин впервые появился в это же время). Напряженность между Баварией и рейхом немного ослабла в годы правления Куно, особенно после того, как Лерхенфельда сменил Киллингер. Куно даже нанес в Баварию визит, а один из его сотрудников встретился с Гитлером. Кроме того, оккупация Рура заметно изменила общий расклад. Отныне вопрос о противостоянии «националистическим элементам» больше не стоял на повестке дня, особенно с учетом того, что они пользовались поддержкой баварского шефа рейхсвера генерала фон Лоссова, с которым Гитлер регулярно виделся.

В конце 1922 года в Баварию перебрался Людендорф, что существенно укрепило позиции антиреспубликанских сил. Вокруг него формировалось ядро контрреволюции. В свою очередь, фон Зект прибыл в Мюнхен, чтобы лично убедиться в том, что здесь под видом «весенних сборов» вовсю идет повальная мобилизация. Он всецело одобрил меры, предпринятые фон Лоссовом ввиду укрепления рейхсвера, попутно дав совет не поддаваться ничьим влияниям. Он как в воду смотрел – если в намерения Гитлера отнюдь не входило уступить первую роль военным, он прекрасно понимал, что без поддержки армии не сможет ничего предпринять, и дальнейшие события показали, что в этом фюрер не заблуждался.

16 августа государственный секретарь рейхсканцелярии Гамм предупредил Штреземана, что формирование правительства может встретить в Баварии непредсказуемую реакцию:

«Подавляющее большинство населения Баварии видит в коалиции не прогресс, а препону к созданию энергичного национального правительства, составленного из сильных личностей и пекущегося об их политических и экономически интересах.

Кроме того, Гамм предвидел, что новый министр внутренних дел социал-демократ Зольманн не вызовет к себе симпатии, поскольку баварцы уверены, что он не понимает исторической природы немецких земель, крестьянско-буржуазного характера Баварии и ее христианской направленности».

Действительно, едва заняв свой пост, Зольманн составил пространный отчет, в котором перечислял «прегрешения» мюнхенского правительства. Он не только указывал на неисполнение закона о защите республики, но также подчеркивал, что баварское правительство всеми силами стремится выйти из-под контроля рейха. В качестве доказательства он приводил длинный список требований, оставленных Баварией без внимания; сообщал о продолжающейся деятельности чрезвычайных трибуналов (именуемых народными трибуналами), существование которых изначально допускалось только на время переходного периода. Кроме того, он обвинял баварцев в злоупотреблении параграфом 3 статьи 48 Веймарской конституции, дававшей немецким землям право в случае неминуемой угрозы самостоятельно предпринимать меры безопасности. Наконец, в Баварии не соблюдаются права человека, она стала «прибежищем политических преступников», явно стремится к автономии, если не полной независимости, тем самым противопоставляя себя рейху.

Во всем этом содержалась доля истины, как доказали последующие события: Гитлер захватил политическое руководство Кампфбундом и объявил о новых собраниях. Точно не известно, по какой причине – из боязни путча или вследствие отказа от пассивного сопротивления в Руре, – но 26 сентября баварское правительство объявило чрезвычайное положение, передав исполнительную власть фон Кару. Рейх ответил на это, объявив 27 сентября чрезвычайное положение на всей территории страны и вручив исполнительную власть министру обороны Гесслеру; в случае государственного кризиса судьбу рейха должен был взять в свои руки глава военной администрации генерал фон Зект. В тот же день «Фолькишер беобахтер» опубликовала статью, озаглавленную «Диктатура Штреземана – Зекта», в которой говорилось о том, что фрау фон Зект – обращенная еврейка. Это было первое звено в цепи событий, приведших к кризису.

Гитлер и НСДАП

Ко всеобщему изумлению, лидер НСДАП отказался присоединиться к единому фронту, выступившему с осуждением франко-бельгийского вторжения в Рур. 11 января, перед многочисленной толпой, собравшейся в цирке Кроне, он заявил, что следует поддерживать не лозунг «Долой Францию!», а лозунг «Долой ноябрьских преступников!». Поскольку пока нет оружия, чтобы воевать с Францией, следует вначале навести порядок внутри рейха. (Многие комментаторы увидели в этом заявлении признаки франкофилии Гитлера и подтверждение слухов о том, что он получал деньги из Франции. Несколько месяцев спустя Гитлер категорически опроверг эти слухи.)

Отказ поддерживать единый фронт был в первую очередь продиктован нежеланием Гитлера консолидироваться с теми, кого он почитал своими злейшими врагами, – марксистами и евреями, воплощением которых служила республика. С другой стороны, Ассоциация патриотических организаций представляла собой образование достаточно рыхлой структуры и без четкой политической программы – это была не партия, а некий сплав националистически настроенных группировок, лишенных единого руководства.

Гитлеру как никогда прежде требовалось доказать, что НСДАП – независимая сила, с которой необходимо считаться. В ноябре 1922 года он объявил, что в одной только Баварии в ней числится от 40 до 50 тысяч членов. Назначенный на 27–28 ноября съезд должен был подтвердить ее мощь.

На протяжении многих месяцев упорно циркулировали слухи о готовящемся путче. Баварское правительство, опасаясь, что Гитлер использует предстоящий съезд для его начала, запретило любые уличные манифестации. Гитлеру грозило потерять лицо перед членами партии и участниками штурмовых отрядов. Решение помог ему найти генерал фон Лоссов. Обеспокоенный волнениями в Мюнхене, он созвал своих офицеров для обсуждения положения дел. Многие из приглашенных, в том числе генерал фон Эпп, симпатизировали Гитлеру. Поэтому его тоже позвали на встречу, и лидер НСДАП в присутствии шефа баварской полиции дал честное слово, что никаких беспорядков на съезде не будет. Затем Гитлер вместе с Ремом отправился к главе правительства Верхней Баварии фон Кару, который пообещал ему свою поддержку. После этого он трижды побывал у префекта мюнхенской полиции Эдуарда Нортца и точно так же успокоил и его. Предполагалось, что пройдет 12 заседаний, все в закрытых помещениях. Попытка свести их число к шести провалилась в силу организационных причин. На Марсовом поле состоялось торжественное посвящение знамен. Гитлер произнес несколько речей, в которых высмеял правительство и всех тех, кто подозревал его в подготовке путча. Нацистам не нужен путч, заявил он, у них и так дела идут блестяще.

Отвергая идею присоединения к единому политическому фронту, Гитлер вовсе не отказывался от того, чтобы его штурмовые отряды проходили тренировку в казармах рейхсвера. Он даже съездил в Берлин, чтобы уговорить представителей других патриотических движений посылать своих людей в рейхсвер в рамках всеобщей мобилизации против Франции, проходившей под видом «весенних учений». Он соглашался сдать оружие, если рейхсвер выдвинет такое требование. Это и произошло 1 мая 1923 года.

В преддверии традиционных левых демонстраций Гитлер обратился к организациям Трудового союза с предложением подготовиться к этому дню. Он надеялся, что баварское правительство, опасаясь возможного путча, запретит левым партиям праздновать День труда. Правительство не поддалось на провокацию и санкционировало проведение демонстрации, ограничив шествие определенным районом города. Поэтому рабочая демонстрация прошла без всяких эксцессов в Терезенвезе. С другой стороны, фон Лоссов приказал представителям патриотических организаций сдать имеющееся у них оружие.

Таким образом, несмотря на речь Гитлера, произнесенную в цирке Кроне, этот день для него окончился неудачей. Геринг негодовал на фон Лоссова, обещавшего им свою поддержку и не сдержавшего слова, но Гитлер защищал генерала. Выяснилось, что накануне он получил письмо от министра обороны Гесслера, в котором говорилось, что члены рейхсвера не имеют права принимать участие в мероприятиях, проводимых политическими объединениями.

Рему в результате этого пришлось выйти из «Знамени рейха», передав свои полномочия капитану Зейделю. Кроме того, ему грозил перевод в Байройт, чего Рем не хотел, и он предпочел выйти в отставку.

Между тем Гитлер продолжал выступать с речами в Мюнхене и других городах, но с чуть меньшим апломбом. Обращаясь к своим слушателям, он подчеркивал, что им надо не искать человека, который спасет Германию, а ковать необходимый этому человеку меч. Несколько дней он провел в Берхтесгадене, в пансионе «Мориц», откуда его не без труда вытащили и уговорили вернуться в Мюнхен, чтобы принять участие в марше в память Альберта Шлагетера, 26 мая казненного французами за саботаж. Этот человек стал настоящим героем национал-социалистической пропаганды, и даже коммунисты в течение некоторого времени использовали «линию Шлагетера», играя на национальных чувствах немцев.

Новый всплеск активности Гитлера был вызван падением кабинета Куно и созданием Большой коалиции. В интервью, опубликованном 20 августа 1923 года, он предрек скорый крах нового правительства и назвал демократию «дурной шуткой». Днем позже он выдал Курту Лудеке доверенность, с которой тот отправился в Италию в качестве официального представителя НСДАП. В тот же вечер в цирке Кроне, где собралось от восьми до девяти тысяч человек, Гитлер произнес длинную речь, требуя установления диктатуры и яростно нападая на Куно и Штреземана. В следующем выступлении, прошедшем 6 сентября, он уверял аудиторию, что Германия стоит на пороге второй революции. Вопрос не в том, вещал фюрер, что станут делать Штреземан или Книллинг в Мюнхене, а в том, «когда это начнется». Выбора нет: или Берлин пойдет на Мюнхен, или Мюнхен должен пойти на Берлин. Большевистская Германия на севере и националистическая Бавария не могут сосуществовать бок о бок. 12 сентября он рассуждал о падении ноябрьской республики и «миссии» НСДАП, назвав ее армией освобождения новой Германии.

После публикации очередной статьи в «Фолькишер беобахтер» с критикой в адрес Штреземана и Зекта Гесслер потребовал, чтобы фон Лоссов закрыл газету. Тот попытался уладить дело миром, но не только не преуспел в этом, но и был смещен со своего поста.

Снятие фон Лоссова знаменовало разрыв между Баварией и рейхом. Мюнхенское правительство приняло решение взять под свое командование войска, размещенные на баварской земле. Вскоре войска рейхсвера вошли в Лейпциг, Мейсен и Дрезден. Восемь дней спустя социал-коммунистическое правительство Саксонии было низложено. 22 октября вспыхнуло коммунистическое восстание в Гамбурге. В Кобленце, Тревесе, Висбадене и Бонне путчисты захватили несколько общественных зданий. Социалисты предприняли попытку с помощью французов отделить Пфальц от Баварии. Начались волнения в Восточной Пруссии.

Политическая, военная и полицейская власть Баварии, представленная триумвиратом Кар – Лоссов – Зайссер, видела три вероятных сценария. Первый, максималистский, базировался на создании в Берлине директории под руководством Зекта; промежуточный предполагал поддержку правых и рейхсвера с целью подавления восстаний коммунистов и сепаратистов, а затем – создание директории; минималистский заключался в том, чтобы выжидать, сохраняя Баварию в качестве бастиона национализма до тех пор, пока не станет возможной реализация первого сценария. Но Гитлер признавал только первый вариант. 23 октября на собрании командиров штурмовиков он высказался с предельной ясностью: необходимо прямо поставить немецкий вопрос, отталкиваясь от Баварии, провозгласить создание освободительной армии и водрузить над Рейхстагом черно-бело-красное знамя со свастикой как символ борьбы против всего, что не является немецким. Согласно одному свидетельству, впрочем небесспорному, он якобы еще 10 марта 1923 года, во время встречи с фон Зектом, на вопрос генерала о том, как он отнесется к идее предложить всем чиновникам и военным дать клятву верности республике, ответил, что лично повесит всех членов правительства на фонарях перед Рейхстагом, после чего сожжет здание и возьмет в свои руки командование всеми рабочими. В таком случае нам больше не о чем разговаривать, якобы отвечал ему генерал. Кроме того, осенью Гитлер дал понять Кару, что он мог бы присоединиться к нему, если бы он направил свои силы не на борьбу с партиями, а на борьбу с Берлином. Во время путча фюрер еще раз подтвердил, что Бавария для него – не более чем трамплин для захвата власти в правительстве рейха. И если Кар еще не освободился от сомнений, он не намерен передавать ему в руки инструмент, над созданием которого бился последние четыре года.

Кар действительно сомневался, и причиной его колебаний была неясность по поводу того, как ко всему этому отнесется фон Зект. Поэтому он решил для верности направить в Берлин Зайссера. Перед отъездом к нему приходил Гитлер, предупредивший: если тот не привезет из Берлина окончательный ответ, он будет считать себя свободным от любых обязательств и предпримет меры, которые сочтет необходимыми. Его люди не желают больше ждать.

Между тем в Берлине положение изменилось. Напуганный коммунистическими и сепаратистскими выступлениями, Штреземанн решил договориться с Мюнхеном. Однако социал-демократы, недовольные вмешательством рейхсвера в дела Саксонии, проявляли к Баварии настороженность. Кроме того, они давили на Штреземана, надеявшегося в вопросе репараций получить поддержку американцев и англичан, чтобы он вступил в переговоры с Францией, в первую очередь по проблеме Рура, и 1 ноября выдвинули канцлеру ультиматум. Но рейхсвер, до последнего времени разделявший их позицию по Баварии, неожиданно сделал кульбит и отвернулся от них: «Если между генералами фон Зектом и фон Лоссовом и имелись трения, отныне следует считать их недоразумением. Начиная с 1 ноября взгляды фон Зекта полностью совпадают с взглядами баварских руководителей».

Судьба Большой коалиции решилась на заседании 2 ноября, где Штреземан отмежевался от социалистов. Гесслер высказался категорически против «возможной победы фашистского движения», назвав ее «великим несчастьем для Германии».

На встрече с шефом баварской полиции фон Зект уверил собеседника, что не намерен повторить печальный опыт австро-прусской войны 1866 года (Бавария тогда была союзницей Австро-Венгрии и вместе с ней понесла поражение) и не пойдет вместе с рейхсвером против Баварии. Что касается создания «национальной диктатуры, свободной от парламента и готовой к энергичным мерам против социалистической дряни», о которой говорил Зайссер, то генерал уверил, что это и его цель, хотя добиться ее осуществления в Берлине будем намного труднее, чем в Мюнхене, поскольку приходится придерживаться законных путей.

В письме к Кару, которое тот получил только 5 ноября, шеф военной администрации вспоминал их предыдущую встречу, оставившую у него впечатление их «полного согласия по многим фундаментальным вопросам». Фон Зект подчеркнул, что видит свой долг в том, чтобы превратить рейхсвер в средство поддержки власти рейха, а не какого-то конкретного правительства. Поначалу, указывал он, его питала вера в возможность обратить социал-демократию на благо народного дела, но последняя не оправдала его надежд, отказавшись воспринять идею перевооружения страны. То же самое касалось пацифистских и интернационалистских движений. «Поддержание единства рейха, возможность перевооружения, достойная внешняя политика, поддержка государственной власти» – такими были, по его мнению, главные задачи.

Ознакомившись с этой информацией, триумвират 6 ноября вновь созвал совещание патриотических организаций, пригласив и Кампфбунд, и обратился к ним с предостережением: не предпринимать никаких необдуманных шагов. Высказавшись в пользу создания директории, он предложил всем ждать 11 ноября.

Путч

Но Гитлер и его окружение не желали больше ждать. Они решили выступить 11 ноября и разработали план по подчинению своему контролю крупнейших городов Баварии, предполагающий захват вокзалов, почты, телеграфа, телефона и городских ратуш. Встал вопрос: зачем ждать 11 ноября, а не выступить 8-го, в пятую годовщину «преступной революции»?

Подробности путча представляются настолько невероятными, что вряд ли заслуживают интереса. Если бы не человеческие жертвы, можно было бы назвать его комедией ошибок, сюжет которой строится по принципу «вор у вора дубинку украл». Гитлер и несколько его приспешников ворвались в зал, где Кар произносил речь. Гитлер взобрался на стул и, призывая собрание к тишине, выстрелил в потолок из пистолета. Затем он перебрался на стол. В своем длинном пальто, под которым он носил черный жакет с прикрепленным к нему Железным крестом, он больше походил на официанта, чем на революционера. «Народная революция началась, – прокричал он хриплым голосом. – Вы окружены. У меня шестьсот вооруженных людей. Никто не выйдет из зала». Он также пригрозил, что на балконе второго этажа будет установлен пулемет. Действительно, в зал входил Геринг с несколькими вооруженными штурмовиками. Фюрер объявил низложенными правительства Баварии и рейха и добавил, что будут образованы временные правительства. Казармы рейхсвера и полиции заняты его людьми, сказал он, и солдаты, так же как полицейские, переходят под стяг со свастикой. Затем он безапелляционным тоном предложил фон Кару, фон Лоссову и фон Зайссеру перейти в соседнее помещение.

Свидетельства о том, что произошло дальше, расходятся в деталях, но совпадают в главном. Гитлер сообщил триумвирату, что бывший префект полиции Понер назначен министр-президентом Баварии с диктаторскими полномочиями; Кар становится регентом Баварского государства, он сам берет на себя руководство политическим департаментом рейха, а Людендорф принимает командование армией. Фон Лоссов назначается министром обороны, а фон Зайссер – шефом полиции. Напротив, относительно того, угрожал ли Гитлер собеседникам, точных сведений нет. По некоторым свидетельствам, он якобы заявил: «У меня в пистолете четыре патрона; три для вас, последний – для меня». Во время суда Гитлер отверг это обвинение, заявив, что в пистолете у него было семь патронов, так что он не мог произнести ничего подобного. Разумеется, его слова ничего не доказывают. Также остается невыясненным, в самом ли деле Кар ответил, что не боится смерти, или шепнул коллегам, что следует притвориться, что они принимают условия ультиматума. Все это как нельзя лучше иллюстрирует водевильный стиль этого, с позволения сказать, государственного переворота.

Между тем вскоре на месте появился Людендорф, за которым посылали. Он был не в курсе планов путчистов, но стал на их сторону. Под подобным давлением члены триумвирата согласились принять предложенные им посты, о чем было сообщено участникам собрания.

Приспешники Гитлера арестовали членов баварского правительства – Книллинга, Швейера и Мантеля. Рем со своими людьми занял здание военной комендатуры. Члены лиги Оберланд не смогли захватить здание казармы пехотных войск, больше им повезло с казармой инженерных войск. Школа пехотных офицеров перешла на сторону Гитлера.

Фюрер не скрывал радости: «Наконец-то я совершу то, что поклялся совершить пять лет назад, когда, слепой и искалеченный, лежал в военном госпитале: безжалостно покарать ноябрьских преступников и поднять из руин Германию». Гораздо позже, 9 ноября 1936 года, в одном из выступлений в Мюнхене он признал, что с 1919 по 1923 год не мог думать ни о чем, кроме государственного переворота.

Поскольку в городе у Рема возникли определенные проблемы, Гитлер поспешил к нему на помощь. Однако, вернувшись в Бюргенброй, он уже не застал здесь членов триумвирата, которых Людендорф отпустил, взяв с фон Лоссова честное слово, что они не станут предпринимать ничего против «народной революции». Слова своего тот не сдержал. Вместе с Зайссером он отправился прямиком к городскому коменданту генералу фон Даннеру. Уверенный, что Гитлер блефует, тот вызвал войска рейхсвера. Лоссов в свою очередь поехал в казармы пехоты, где встретился с офицерами, не пожелавшими подчиниться путчистам.

Точно не известно, в котором часу триумвират решил «показать спину», как выразился на суде Гитлер. Поскольку его предложения они приняли под явным давлением, возможны два объяснения. Фон Лоссов мог позвонить Зекту, которому кабинет, узнав о путче, вручил исполнительную власть, и тот посоветовал ему отмежеваться от заговорщиков. Вторая гипотеза предполагает, что триумвират, заручившись поддержкой офицеров Седьмого военного округа, самостоятельно принял решение обратить оружие против Гитлера. В Берлин звонили многие представители баварских властей, и всем им отвечали одно: поддерживать в городе порядок и ждать приказов из Берлина.

Как бы то ни было, в 2 часа 55 минут ночи прозвучало радиосообщение о том, что фон Кар, генерал фон Лоссов и полковник фон Зайссер решительно осуждают предпринятый Гитлером путч. Около пяти утра Лоссов отправил к Гитлеру подполковника Лойпольда с сообщением, что триумвират отказывает ему в поддержке. На суде Гитлер скажет, что не поверил ему, сочтя, что на фон Лоссова оказано давление. Никогда в жизни, восклицал он, я не поверю, что эти трое предали меня.

Гитлер и Людендорф, не имея точной информации о том, что происходит, до 11–12 часов следующего утра, решили, что должны действовать за пределами Мюнхена и привлечь на свою сторону общественное мнение. Есть предположение, что это решение принял Людендофр, заявивший: «Идем!» Это не имело особенных перспектив, но хотя бы давало возможность придать затее героический характер. Вспоминая заверения Лоссова, пообещавшего поддержку при условии, что вероятность успеха будет не ниже 51 процента, Гитлер высказался в том смысле, что настоящий стратег, даже зная, что обречен на провал или его шансы на победу не превышают трех процентов, все равно обязан действовать. Впрочем, он не сомневался: ни армия, ни полиция не посмеют стрелять в Людендорфа.

И они выступили. Гитлер – в плаще и неизменной велюровой шляпе – шагал впереди, бок о бок с ним – два знаменосца. За ними следовали Людендорф, Вебер, Граф и Шнойбер-Рихтер; колонны личной гвардии фюрера (ядро будущей СС), штурмовой отряд Мюнхена, члены лиги Оберланд, кадеты пехотной школы и члены НСДАП. На Мариенплац их встретила восторженная толпа. Они добрались до Фельдернхалле, и здесь пришлось остановиться перед тройным полицейским кордоном.

Внезапно раздался ружейный выстрел, за ним – залп. Участники шествия сплотили ряды. Шнойбер-Рихтер, смертельно раненный, упал, увлекая за собой Гитлера.

Граф попытался прикрыть его своим телом. Людендорф тоже упал. Геринг получил рану в бедро. Гитлеру, вывихнувшему в падении ногу, удалось доползти до своего старого автомобиля, брошенного поблизости, – в нем был запас перевязочных средств. Ему оказали первую помощь и не без приключений переправили на виллу в окрестностях города, в Уффинге. Он производил жалкое впечатление – сломленный человек, на грани самоубийства. Здесь его и арестовали и перевезли в Ландсберг, поместив в камеру номер семь, до того занимаемую убийцей Курта Айснера. Он больше не чувствовал себя вагнеровским героем, напротив, читая газеты, понимал, насколько он нелеп и смешон. Журналисты в один голос называли его предателем, не сдержавшим данного слова. Он отказался от пищи и пребывал в тяжелой депрессии.

Путч стоил жизни 16 из его соратников. Впоследствии их возвели в ранг мучеников, и в их честь 9 ноября ежегодно устраивался торжественный марш по Фельдернхалле. Кроме того, Гитлер посвятил им первый том «Майн Кампф». Многих других арестовали, кое-кому удалось бежать, в том числе Герингу – тяжело раненный, он укрылся в Австрии. Вывести главу НСДАП из летаргии, в которую он погрузился, пытались Дрекслер, лидер судетских нацистов Книрш и фрау Бехштейн – жена знаменитого фабриканта роялей и его страстная поклонница, но в конце концов разбить лед его молчания удалось заместителю генерального прокурора Гансу Эхарду. Его приходили навещать сестра Ангелика и друг Винифред Вагнер, приносившие ему подарки. Понемногу Гитлер пришел в себя и снова обрел способность читать и размышлять. Вскоре он уже пришел к убеждению, что его спасло Провидение. История повторялась: Фридриха Великого спасла смерть царицы Елизаветы, его самого и Германию – смерть Ленина. Советский Союз и коммунизм обречены на скорую гибель.

Избранная им линия защиты показывает, насколько тесно он связывал собственную судьбу с судьбой Германии. Преданная в 1918 году, она снова стала жертвой измены. Если бы триумвират не обманул его, если бы они двинулись на Берлин, вся страна присоединилась бы к ним и выгнала вон ноябрьских преступников. Как и во время политических выступлений, Гитлер сумел расположить к себе не только публику, но и судей, слушавших его со все большим снисхождением. 1 апреля, в день, когда выносили приговор, в зале, пестревшем принесенными женщинами букетами, буквально яблоку было негде упасть. Людендорф был оправдан, Гитлер – приговорен к пяти годам тюрьмы, из которых вычли шесть месяцев предварительного заключения. На краткий миг он снова впал в отчаяние, но быстро взял себя в руки и принялся работать над «Майн Кампф».

Пятилетие политической учебы завершилось. Гитлер больше не желал быть ничьим «рупором». Роль «барабанщика революции» его больше не устраивала – он хотел стать ее политическим лидером. Он был убежден: ему предстоит стать диктатором, в котором Германия нуждается, чтобы покончить с марксизмом. Он создан для политики, как птица для полета. До сих пор он думал, что использует Баварию как трамплин для освобождения рейха от беззаконного правительства. Отныне фюрер убедился: революция в одной отдельно взятой земле не поможет. Чтобы завоевать власть над Германией, необходимо действовать легальными методами. Он воспользуется для разрушения системы самой же системой.

1923 год и опыт путча показали, что объединяло и что разделяло правых консерваторов и правых радикалов. Консерваторы выжидали удобного момента, чтобы оказать на законную власть давление и заменить ее диктатурой, но не хотели действовать насильственными методами. Что касается Гитлера, то он рассчитывал начать именно с действий, если понадобится кровавых, в надежде, что остальное произойдет само собой. Но и те и другие мечтали о возрождении Германии.

Заслуживает упоминания и тот факт, что тактика, примененная Гитлером в 1923 году, впоследствии не раз использовалась вождем Третьего рейха. Так, он назначил начало путча на выходной день, когда все административные учреждения были закрыты. Он извлек из путча немало уроков: например, убедился, что нельзя рассчитывать на импровизацию. События 1923 года вскрыли ряд черт Гитлера, впоследствии ярко проявившихся, в том числе его неровный характер: вспышки гнева чередовались у него с моментами глубокого отчаяния – признак циклотимии. Во время процесса он то пытался разжалобить судей, то грубил им – в будущем он покажет себя человеком, легко подверженным слезливости, однако не останавливающимся ни перед каким преступлением (он уже успел высказаться в том смысле, что для него все средства хороши).

Мюнхенский период доказывает, что Гитлеру было в общем и целом все равно, какую юридическую форму примет государство (разумеется, исключая парламентскую демократию), лишь бы во главе ее стоял человек, наделенный безграничными полномочиями. По его мнению, и партия, и государство – суть инструменты, призванные «органично» меняться в зависимости от обстоятельств.

От противников и временных союзников Гитлера отличала политическая программа, а также видение мира. За 1919–1924 годы он приобрел существенный опыт, но его политические убеждения, в общем и целом сформировавшиеся, по некоторым пунктам еще должны были претерпеть некоторые изменения.